Но здесь нет ничего подобного. Каждый раз это только мой и ничей больше выбор – разить или не разить. Вот в чем «фишка». Я решаю – стрелять или нет из всех бортовых орудий. И коли уж решаю сегодня не стрелять – так тому и быть. Не раздастся гневная сирена, не послышится матерный оклик, меня не ударят электричеством в наказание за непослушание. Разве что кекс зажмут и не дадут. Ну и без него прожить можно.
А это всегда было моей строгой нормой – есть до состояния «почти сыт», но не больше. Если наесться до отвала – сразу пропадает желание делать что-либо, все дела откладываются на потом, появляется тяжесть в ногах, осоловелый взгляд с тупым равнодушием смотрит куда угодно, но только не на работу.
Итог – опять надо расспрашивать и выспрашивать, проявляя при этом осторожность.
Он упал. Выдернув из ящика переданные вещи, я прилип к стеклу. Он продолжал кричать. Руки прижаты к животу.
Будто услышав меня, раздался лязг, мелодичный звон, мигнул зеленый свет. В зоопарк принесли еду. Я, как и положено послушному питомцу, вскочил и наспех обувшись, поспешил к кормильне. Забрал еду, вернулся к столу. Глянул с большим интересом. Лепешка-поднос. Миска с густым супом. Брусок хлеба лежит отдельно. Нет и кусочка рыбы. Супа столько же, как и в прошлый раз. Прикинул время. Получается кормежка два раза в сутки с интервалом в восемь часов. Но есть надежды и на третий прием пищи. Время еще тикает. Прислушавшись к своим ощущениям, понял, что не голоден. Поэтому съел только суп вместе с тарелкой. Остальной хлеб нарезал и уложил на тканевый полог. Спустил вниз уже высохшие сухари. Сухофрукты трогать пока не стал – пусть дальше сохнут. Тщательно вытер стол. И отправился в туалет – многовато я ем в последнее время. Но рад этому. Мне нужны силы.