Никакой «сигналки» под клапаном я не обнаружил. Отлично. Осмотрел ее снаружи. Старая. Крепкая. Кожа настоящая, жесткая, толстая, покрытая царапинами. Это скорее вместительный портфель, причем изготовленный вручную и весьма давно. Вещь стоящая. Прямо жалко отдавать. На клапане следы от снятой прямоугольной таблички и два отверстия. Не иначе здесь красовалась фамилия первого владельца. Наверняка какой-нибудь именитый профессор или академик – вещь выглядит именно так, «по-профессорски». Солидно. Но не по деловому.
- Вот мы и в баре – хмыкнул я, глядя на декорации.
Я откусил крохотный кусочек и, тщательно прожевав, проглотил. Вкус приятный. Рыба, кажется, речная. Совсем немного отдает тиной. Рыба простецкая, это очевидно. Сомятина? Возможно. Рыбу съел. Облизал пальцы. Выпил в меру воды. Прикрыл полотенцем кусок хлеба. И, следуя советам прежних сидельцев и доверяя их опыту, сходил к тайнику, откуда вытащил нож. Вернувшись, нарезал хлеб ломтиками. Взобравшись на стол, сумел закрепить и растянуть там тряпку. Уложил нарезанный хлеб. Скоро он подсохнет. Мои запасы пищи пополнятся. Нож вытер, сложил, убрал в тайник.
- Опущусь – сделал я единственно возможное предположение.
Для начала – беседа. Разговор. Любой разговор, пусть даже краткий, может здорово облегчить тяжесть одиночества. Не каждый человек способен выдержать долгое одиночество. Умом тронется. И начнет бодать стены в попытке выйти отсюда любым путем – либо живым и целым, либо мертвым и расчлененным.