Что касается этих первоначальных вариантов таблиц, то сам Скотенков мог в лучшем случае быть лишь одним из их авторов, потому что познаний программиста у него не было.
Я взял кейс, положил его на стул и открыл.
Мне возили в основном двух, блондинку и брюнетку. Им, если верить анкетам, было по двадцать два года, и за шесть лет этот параметр официально не изменился, хотя по моим ощущениям обе пересекли тридцатник где-то в середине нашего знакомства.
За целую эпоху, прошедшую между двумя этими снимками, он сменил много видов деятельности: писал лирические стихи и критические статьи, занимался искусствоведением, политологическим консалтингом, революционной работой и маркетологией (талантливые русские мальчики нового века традиционно проходят все эти поприща по очереди).
Специалист по нейронным сетям сказал бы, что "Free D.O.M." обрабатывала информацию на основе анализа "иерархических инвариантных репрезентаций". На практике это означало, что система различала фигурку человека с АК-47 там, где обычный компьютер увидел бы просто бессмысленный белый шум.
Дело в том, что моим родным языком был не столько русский, сколько одесский. И мама, и отец говорили на уже практически вымершем русифицированном идише, который так бездарно изображают все рассказчики еврейских анекдотов. Я, можно сказать, и вырос внутри бородатого и не слишком смешного анекдота, где фраза «сколько стоит эта рыба» звучала как «скильки коштуе цей фиш».