— Хорошо, — сказал я, — Владик. Ужасно рад встрече с другом детства. А особенно тому, что твои опричники оставили меня в живых.
На школьные каникулы меня отправляли к бабке — в деревню недалеко от Орла. Бабка жила в старой избе, отличавшейся от жилищ пятнадцатого века только тем, что под ее потолком сверкала стоваттная колба, которую бабка ехидно называла "лампочкой Ильича". Вероятно, она имела в виду не Ленина, а Брежнева — но для меня большой разницы между двумя этими покойниками не было. Зато я хорошо понимал, чем была "лампочка Ильича" в русской деревне двадцатых годов, потому что ни лампа, ни деревня с тех пор принципиально не изменились.
— Спасибо… В первую очередь, конечно, тибетский буддизм.
Со Шмыгой, возможно, такого эффекта добиться было трудно — но я к нему был уже близок.
Румаль Мусаевна задумалась. Потом отрицательно помотала головой.
"Нет, — ответил Олег. — Это просто визуальный эффект. Даже не эффект, а его интерпретация".