„Проведенные на Западе электроэнцефалографические исследования проходящих переподготовку лондонских таксистов и медитирующих на безбрежном сострадании тибетских лам убедительно доказывают, что повторяющийся опыт глубоко изменяет структуру нейронных связей головного мозга даже за относительно короткое время эксперимента…“
Во время тщательно прорезиненной процедуры Олег думал не о происходящем, а о том, что братья по языку и культуре, шумно отдыхавшие за занавеской, могли бы вооружиться еще одной бизнес-стратегией: дополнить простыню с дыркой для члена, которой религиозные ультраортодоксы накрывают подругу, раскрытым на ее лице журналом "Плэйбой". Тогда, если часто менять журналы, взятого в будущее могло хватить надолго даже при некорректном бизнес-плане.
Ритуал выработался сразу и был прост. В его хижине стояло две кровати. Лампа висела над одной из них. Олег садился на другую в позу лотоса, поворачивался спиной к свету и смотрел на стену перед собой.
Полотно покрывали слова на языке кяфиров. Аль-Эфесби, хмурясь, взял баллончик с белой краской и закрасил часть надписи. Подождав, пока краска высохнет, он начертал поверх нее новые знаки, отошел и задумчиво вгляделся в написанное.
— Шприц с сервоприводом, — ответил Добросвет. — Дистанционно управляемый. Чтобы ты мог дозу получить точно в нужный момент, не вставая. Больно не будет, игла совсем тонкая.
Коротко, насколько позволяют рамки нашего очерка, коснемся раннего, полного искрометной эклектики периода в жизни Скотенкова (рассуждать о "наследии" применительно к нему как-то не поворачивается язык, ибо все, о чем мы сейчас говорим, было лишь разбегом перед его подлинным взлетом).