Через три минуты я был уже возле проходной — крохотного домика у запертых железных ворот в заборе. За простреленным стеклом КПП сидел мертвый часовой в таком же дешевом спортивном костюме, какой был на Шмыге. Кивнув ему зачем-то, я протиснулся между стенкой и металлическим турникетом, толкнул дверь и оказался на свободе. Она встретила меня свежим ночным ветром и таинственным треском насекомых.
— Почему ты так считаешь, ничтожный червь? — спросил голос и опять завыл.
Шмыга относился к Добросвету с чрезвычайным уважением — это было видно хотя бы из того, что он, генерал, вел меня на встречу к полковнику. По словам Шмыги, в те годы, когда Гайдар спасал страну от голода, а Чубайс от холода, Добросвет несколько раз сберег Россию от вторжений из кетаминового космоса, причем зону конфликта чудовищным усилием удалось удержать в границах его собственной психики, которая в результате сильно пострадала.
Меня втолкнут в крохотную клетушку с компьютерным терминалом. На экране будут два графика — "USD/EUR" и "EUR/USD" — такие же, как на форексе. По бокам от монитора будут лежать две банкноты, подаренные мне правительствами США и Объединенной Европы — сто долларов и сто евро. Мои деньги. Я сяду за терминал ("все садятся сами", сказал следователь), — а дальше начнется моя вечная мука.
Так обстояли дела, когда в Афганистане появился Савелий Скотенков — в новенькой зеленой чалме и с красной от хны бородою.