– Он сумасшедший, – шепотом сообщила ей Аннандина, – говорят, эта штука, которую он сделал, способна ловить человеческие сны. И постоянное наблюдение ночных кошмаров свело его с ума…
Аллиарий был окружен плотным кольцом рыцарей и магов, и Гархаллокс мог слышать отголоски неторопливой беседы, тон которой задавал эльф. Как ни старался, Гархаллокс не сумел уловить все ускользающего смысла этой беседы – это был какой-то бесконечный обмен любезностями и ничего не значащими фразами. За стеной колонн, взамен неудобоваримой какофонии, полилась тягучая, будто мед, мелодия: королевские гости, не занятые разговором с Аллиарием, и те, кто не был полностью поглощен бражничеством, потянулись в бальный зал. Но и бражничающие то и дело оборачивались к эльфам и опрокидывали кубки, только провозгласив в их честь тост.
А потом проследовала туда, куда звал их второй незнакомец. Пройдя сквозь заросли, они увидели четырех оседланных коней, привязанных к деревьям на опушке небольшой рощицы. Поодаль от рощицы виднелась проезжая дорога, идущая к самому горизонту.
– Рубиновый Мечник Аллиарий, Призывающий-Серебряных-Волков, приветствует повелителя королевства Гаэлон Ганелона Милостивого и его народ, – тонко протянул, усаживаясь, второй, чей плащ был светло-алого цвета.
– И что с того? – снизошел Карфа. – Мало ли знатных пустозвонов смерть свою находят на лесных дорогах от рук удальцов?
Кай вложил меч в ножны и снял шлем, обнажив голову с мокрыми спутанными волосами. Лицо его было бледно, и ничего на нем нельзя было прочитать. Он сделал движение, чтобы бросить шлем… Но вдруг напрягся, чуть обернувшись назад.