— Ваша подруга, изволите видеть, настаивает на отправке рядового Окунева.
— Обратитесь к комиссару. Он где-то здесь бегал.
Товарищ Иващенко не выдержал и все-таки выполз проводить «особую ревизионную комиссию». Стоял зампредседателя с трудом, цепляясь за косяк. Расплющенный нос обильно кровоточил. Губы шевелились, но в урчании двигателя проклятий было не расслышать.
— Ковыляй себе потихонечку, однобокий, — сказала Катрин и вопросительно посмотрела на пограничника.
— Пресекайте, товарищ лейтенант, безо всякой жалости. На то вы и командир Красной Армии. Я вместо вас следить за дисциплиной не буду. Я хоть и комсомольский работник, но по другой части. Хотя, если наблюдать, как вы лихо боезапас в канаву сваливаете, поневоле задумаешься.
— Нет уж, последнюю пулю я для себя сберегу, — лейтенант с отвращением затушил папиросу. — Но до этого, надеюсь, немцев еще бить и бить. Что с армией на полуострове будет, а, Катя? Неужели не эвакуируют?