Надо отдать должное, бинтовала Мотя уверенно. Боец от первых же прикосновений отключился, белоснежный бинт на глазах пропитывался красным. Младший лейтенант умело пристроила руку раненого, даже закрепила ремнем.
— Лейтенант, вы вообще понимаете, что делаете? — повысил голос Любимов.
— Не прорвутся, — сказала Катя. — Сейчас точно не прорвутся.
Ненадолго Катрин появилась на большой перемене. Съела вкуснейший, с джемом, песочный коржик.
— Все из-за моей теории самосовершенствования на нижних уровнях? — Старик изумленно покачал плешивой головой. — Нет, лестно, честное слово. Только поздно, душа моя. Мне семьдесят девять лет, поздно и смешно мне под снарядами бегать. Вы бы сами уходили, душа моя. Немцы, как я понимаю, к комсомолкам крайне дурно относятся. Делайте свое дело и бегите на свой корабль.
Да где этот клуб? Улица достаточно широкая, проход и проезд имеются, но не бегать же по ней взад-вперед?