«После операции я помещу тебя в симулятор, – пообещала Регина „дьяволенку“. – Посмотрю, можно ли что-то сделать. Если да, я порекомендую твоим родителям пересадить тебя в клон. Вряд ли, конечно, они согласятся. Извини, парень. Это всё, что я могу. То, что ты счел бы убийством, у нас считается лечением. Впрочем, допускаю, что ты назовешь это освобождением…»
В кабинете было светло. Огромное, во всю стену, окно открывало взгляду зимний пейзаж. К консульству примыкал крошечный парк: три-пять аллеек, беседка, скамейки. Снег превращал парк в сказку. Колючие, синие искры плясали на сугробах. Чуть дрожали, ловя ветер, седые лапы елей. На расчищенной аллейке предательски чернела гладкая, отполированная подошвами «скользанка». Бери разгон от кованой, увенчанной пиками ограды, оттолкнись – и лети себе, визжа во всё горло…
– В прямом, – держа правую руку в сфере управления, комиссар левой достал платок и вытер пот со лба. – Не знаю. Может, к вечеру. Может, завтра. Или через неделю. Не волнуйтесь, в клинику уже сообщили. Вашего пациента, если что, пронаблюдает доктор Ронберг. Мне сказали, операция прошла успешно…
«Прошлое не уходит, – думала Регина, лихорадочно подыскивая слова. – Оно стоит за спиной. Дышит в затылок. Ты убеждаешь себя, что отринул, вычеркнул, обошел на дистанции… И вдруг тебя догоняют, хлопают по плечу: „Привет!“ Уж лучше ожидаемый удар, чем такой внезапный привет. Я надеялась, что Кутха забыта. Изгнана в самый отдаленный, самый невостребованный клочок моей памяти. Дура я, дура…»
В шапке перед карлицей ютились жалкие монетки.
– Это никто. Совсем уже скоро – никто. Увы.