«Наверное, – Регина вздохнула украдкой, – я очень хотела поделиться с кем-то. Не по коммуникатору, а лицом к лицу, сидя за кофе. Мама о Кутхе и слышать не хочет. Линда далеко, к ней не очень-то слетаешь. Учитель Гюйс? Он бы выслушал. Нет, Гюйс исключается. Вот Ник решился, сходил к психиатру. Нет, иначе: Ника показали психиатру…»
– Ваш вердикт я слышал. Собственно, он лишь подтвердил мои предположения.
Следом за одним человеком-скалой из дверей вышел второй человек-скала.
– Право же, господин Оливейра, я чувствую себя неловко, – ван Фрассен ничуть не кривил душой. – Я крайне признателен вам за искренность, и за теплые чувства к моей дочери. Надеюсь вместе с вами, что у Регины не будет нужды… э-э… в глобальной поддержке. Но заверяю вас: если такая необходимость возникнет – вы будете первым, к кому я обращусь.
Пряди сполохов свиваются в клубящуюся воронку смерча. Воронка проваливается внутрь себя, стягивается в точку. Наверное, так коллапсируют умирающие звезды, превращаясь в «черные дыры».
Глубокий вдох, как перед прыжком в воду. В сознании, повинуясь команде, формируется образ самой аппетитной в Ойкумене капусты. Капли росы на молодых листьях, аромат свежести (правильно ли она его помнит?); хрусткая мякоть, вкус… Все козы Галактики сдохнут от зависти. Наверняка «пациент» воспринимает капусту иначе. Но тут уж ничего не поделаешь. Будем работать с наложением, корректируя образ по ходу.