– Да нет, – отозвался блаженно-заплаканный доктор Горелик, поднимаясь из кресла во весь свой кавалергардский рост. – Тут Давид смешную историю рассказывал…
Перед самым отъездом меня посетила удачная мысль: я придумал способ подкинуть им деньжат.
«Ты, тол-сто-жо-о-пая… – тянул Фаюмочка бархатным своим голоском. – Думаешь согреть доктору матра-ас? Хочешь ночкой подвалить к доктору, а-а?..»
В тот вечер за ужином мы с Лизой вдруг заговорили о Моцарте – почему, несмотря на всю легкость, даже восторг, даже иронию… его музыка всегда – «мементо мори», всегда: «помни о смерти»? Наверное, потому, что он – гений, отозвалась она, а гений всегда видит конечность не только отдельной жизни, но и целого мира. Вот и Набоков, добавила она, утверждал, что смерть – это всего лишь вопрос стиля, разрешение музыкальной темы…
– Тонда, – прошептал, – я выхожу и буду минут через сорок.
– На чешском я говорю примерно так же, – отозвался Петя, и его собеседник на другом конце провода расхохотался.