Но мальчик продолжал стоять, молча сглатывая и сухими глазами обводя стены.
– Я не алкаш, – возразил гость. – У меня папаша был алкашом, а это наилучшая прививка… Не крутите, Вацлав: Корчмарь – у меня, никому я его не отдам, но имею право знать все. Романтика случайных связей вашего пра-пра… и оставленные им знаки любви – это красиво, конечно. Но ведь это не главное, верно? Давайте, гоните главную историю.
Для праздничного застолья была расчищена на нем небольшая поляна, вокруг которой сгрудились мы трое, а также – тут я пытаюсь подобрать правильные слова – этот андроид: гениально сработанная им, очаровательная, ужасная кукла Эллис, копия Лизы. Копия точная до оторопи; настолько точная, что делалось страшно.
Честно говоря, я представлял себе нечто подобное всем его куклам – смешным, теплым, причудливым созданиям (да он и не любил механических приспособлений, считая, что куклу оживляет мастерство артиста), – поэтому так обалдел в аэропорту, куда он не поленился приволочь для меня этот… сюрприз. Я увидел их двоих возле колонны в зале прилета, увидел, как Лиза машет мне приветственно рукой, устремился к ним и… да, это был изрядный шок! А Петька хохотал, как дьявол, не отпуская куклу, прижимая ее к себе: у той под мышкой был один из множества рычажков – или бог знает чего еще, – ответственный за горизонтальные и вертикальные движения головы, отчего она поводила туда-сюда головой на стройной шейке и кивала с Лизиным выражением лица, будто внимательно прислушивалась к нашим репликам…
– До Южного далеко, – вздохнул мальчик, – сто восемьсят кэмэ.