– Ну, хоть и пивом, помянем Висю, друга моего незабываемого.
«Ух ты, смотри, кто здесь! – восклицает он, испуганно улыбаясь: – Кошка…» – И в самом деле из-под кровати доносится зазывное мяуканье.
– Корчма-а-арь!!! – голосом, вернее, ржаньем, в котором слилось сразу несколько чувств: потрясение, восторг, азарт и, кажется, даже благоговейный страх. – Так он существует?! Су-щест-ву-ет?!
– Перемещенные поляки тоже не торопятся Львов навещать, – сказал я. – И кому охота любоваться потерянным наследством? Они ведь уходили налегке, оставив все имущество, прихватив только теплое белье, какую-нибудь старую картину и львовский акцент. Со слезами на глазах уходили и с этим своим «Lwow jeszcze bede nasz»…
Поверх напластования разновысоких, вздыбленных мансардами, заваленных снегом крыш, отрываясь от них, вытягиваясь и целясь вверх всеми остриями и дротиками, улетала в мглистое, крупитчато-желтое небо тесная стража башен Пражского града, волшебно подсвеченного.
– Нет, – сказала она, кротко и лихорадочно улыбаясь. – Душу…