— Цирюльня! Банки, пьявки, кровопускания! Бороды бреем, бреем!
Эгерт снова понял её без слов; его радость передалась ей, заглушая боязнь; откуда-то из темноты ей слышался собственный счастливый смех, вслед ему не поспевала растерянная мысль — да подобает ли смеяться?! Перед глазами мелькали стрекозиные крылья, огни за рекой, сверкающий на солнце снег, и, почти проваливаясь в беспамятство, она успела подумать: уже.
Манёвры назначались каждый год и призваны были напомнить господам гуардам, что они не просто сборище гуляк и дуэлянтов, а воинское формирование. Эгерт Солль любил учения, где так естественно хвастать доблестью, и всегда радовался их приближению.
В лице незнакомца что-то изменилось, он шагнул вперёд — и Эгерт с удивлением понял, что тот действительно хочет ударить.
Светлое небо, он боится разжать руки. Он боится, что всё это наваждение, он так боится её потерять… А ведь он не имеет на неё права. Можно ли потерять то, что не принадлежит тебе? И не тень ли Динара стоит между ними?
В чёрном проломе стояла невысокая серая фигура с белой, как луна, всклокоченной головой.