Кавалькада двигалась дальше, и вместе со всеми цокал копытами Эгертов жеребец — но всадник его уже не видел ничего вокруг. Сжимая мокрыми ладонями уздечку, Эгерт Солль, прирождённый наездник, умирал от боязни упасть.
Да, она была великолепна. Лицо её не казалось больше таким усталым, и чуть порозовели гладкие, как алебастр, щёки; теперь, вблизи, он рассмотрел даже маленькие, незамеченные раньше детали — созвездие из крохотных родинок на высокой гордой шее и необычайно крутой, дерзкий изгиб ресниц.
— Верно ли, что декан Луаян был вашим отцом? — звучно спросил Фагирра.
Неожиданно для себя она осеклась, будто горло её сдавила цепкая птичья лапа. Воспоминание об отце оказалось непосильным; отвернувшись от Эгерта, она долго молчала, и подрагивающая ладонь её бездумно гладила страницы раскрытой рукописи.
Надо же было случиться, что именно в тот момент, когда Солль поравнялся с пьяницей, тот, потеряв равновесие, размашисто шагнул вперёд. Тяжёлый деревянный башмак угодил в самую середину лужи, подняв буйный фонтан вонючих брызг, большая часть которых досталась лейтенанту Эгерту.
— Солль… — горячо шептала красавица, и сладострастная улыбка обнажала её мелкие, влажно поблёскивающие зубы. — Как давно, Солль… Обними же…