Теперь они счастливы. Декану не нужно было открывать дверь, чтобы увидеть в мутном утреннем свете две головы на одной подушке, переплетения рук, волос, колен и бёдер, переплетения струек дыхания, снов, судеб… Казалось, что там, в комнате, сладко спит одно счастливое, умиротворённое, усталое существо, ничего не знающее о смерти.
Эгерт вжался в своё кресло, а девушка, приостановившись было при виде отцова посетителя, как ни в чём не бывало приблизилась к столу и поставила на него небольшой поднос с ломтиком хлеба и стаканом молока. Потом, переглянувшись с деканом, помедлила и уселась на край стола, покачивая тонконосым башмачком.
— И то, и другое… Надежда в ночь перед казнью… И сомнения… Муки… Переход от отчаяния к вере… Потом обман надежды — и человек не готов… Умереть достойно…
Они допрашивают её и будут допрашивать ещё. О чём? Что она может сказать им? Она… Небо, неужели они осмелятся пытать женщину?!
Далеко-далеко, в городе, перекликались ночные сторожа.
— Представьте, что вы встретились со Скитальцем, Солль. Что вы скажете ему? То же самое, что слышал сейчас я?