Торговец по-прежнему сжимал в кулаке куриную ногу; глаза его выкатились на самый лоб.
— Вот свидетель обвинения, — веско сказал Фагирра. — Имя этого человека — Эгерт Солль, последнее время он был вхож в кабинет декана и близок к его дочери… Потому его свидетельство так важно для нас — в ту роковую ночь он присутствовал на отвратительном колдовском ритуале… Мы слушаем вас, Солль.
— Нет, — бормотала она, — это слишком… Не надо так, Солль, ну не надо же!
Он беспомощно оглянулся — головы, головы, головы, целое море движущихся голов, ему вспомнились цыплята, переполняющие корзину птичницы; все лица обращены были к эшафоту, все разговоры вертелись вокруг предстоящей казни; осуждённых, по слухам, было двое, оба лесные разбойники и виноваты в одинаковой мере, но одного, по традиции, помилуют — а кто будет этот счастливчик, решит жребий, решит прямо сейчас, на глазах у всех, ах, смотрите, смотрите, уже идут!
Эгерт не помнил, как оказался на помосте.
Две компании обменялись бутылками, потом здравицами, потом незлобивыми насмешками; затем стражи порядка затеяли старинную забаву всех вооружённых людей — метание клинков в намалёванную на стене мишень. Студенты притихли; лучше всех управлялся с кинжалом плечистый, хищного вида молодой человек с кожаным ремешком на волосах и коротким мечом у пояса — Эгерт разглядывал меч с интересом, в Каваррене такого оружия никто не носил.