Эгерт перевёл дыхание. Он стоял, облитый грязью с головы до ног, и десять пар глаз потрясённо глядели, как эта грязь стекает по золотому галуну мундира.
Ответ пришёл раньше, чем можно было предположить — вероятно, почта ходила исправно. Эгерт не получил из дому ни упрёка, ни утешения, ни единого слова на клочке бумаги — зато смог расплатиться за стол и жильё, сменить износившуюся одежду и починить сапоги; положение вольнослушателя не давало ему права на гордость всех студентов — треугольную шапочку с серебряной бахромой.
Солль скосил глаза. У самого его бока тускло поблёскивал небольшой изящный стилет с тёмной капелькой на самом острие.
Он замолчал, не находя слов. Неизвестный смотрел, и не думая приходить ему на помощь.
Внимательно взглянув на Эгерта, Фагирра закончил, накинул капюшон и отошёл к судейскому креслу; по знаку судьи на помост один за другим стали подниматься свидетели.
Кошелёк его скоро опустел; в двух или трёх гостиницах ему указали даже номер, в котором, по уверению горничных и слуг, остановился искомый высокий старик. Всякий раз замирая, Эгерт стучал в гостиничные двери и получал приглашение войти, а войдя, сразу же вынужден был извиняться, признавать ошибку и убираться прочь.