— Он… стал-таки великим магом. Да? В этой рукописи… теперь… должна быть глава… Правда? Надо… Закончить…
И замолк, потому что любые слова оборачивались жалким, бессмысленным лепетанием. Он хотел бы сказать, что прекрасно понимает — у декана есть причина ненавидеть убийцу студента по имени Динар; возможно, проявленное к Соллю милосердие есть только отсрочка неминуемого наказания. Он хотел бы объяснить, что сознаёт — отец Тории вовсе не обязан помогать ему в деле со Скитальцем, напротив — декан вправе счесть, что заклятие трусости уместно и справедливо, что Солль до конца своих дней должен носить на лице шрам… И, наконец, Эгерт хотел бы признаться, как всё-таки сильно, хоть и безнадёжно, он рассчитывает на эту помощь.
— Эгерт, Эгерт… Не скрою — имя Лаш и дело Лаш сокрыто тайной, в которую не всякому дано посвятиться. Тайна и таинство — схожие слова, мы — служители Лаш, служители Таинства…
У трактира он остановился; трудно сказать, что заставило его завернуть в широкую, до мелочей знакомую дверь.
Зачем декану Луаяну понадобилось, чтобы он прочитал всё это?
Посетили «У зайца», засели в «Утолись»; здесь пьянствовала удалая компания стражников, сменившихся, по-видимому, с поста. Эгерт смутился было такому соседству — однако стражники встретили студентов благодушно и без всякой неприязни, да и хмель, по-прежнему круживший Соллю голову, брал своё и притуплял привычный страх.