— Молчи, — выдохнул сквозь зубы Луаян. — Уходит…
— Так долго… — прошептал он, чуть не плача. — Так долго…
Первая волна Мора схлынула за три дня — оставшиеся в живых возомнили было, что отмечены особым счастьем и, возможно, пребывают под защитой Лаш. Погибшие улицы подверглись деловитым набегам мародёров — опустошая винные погреба и фамильные шкатулки соседей, предприимчивые отцы семейств хвалились добычей перед жёнами и детьми, а молодые парни дарили уцелевшим подружкам сорванные с мёртвых рук браслеты; все они собирались долго жить — однако вторую свою трапезу Чёрный Мор начал с них и с их родичей.
На зов явилась старуха-управительница, давняя поверенная во всех происходящих в доме делах. Поохала, пожевала губами, принесла баночку с мазью, заживляющей раны; боль поутихла. С помощью слуги Эгерт стянул ботфорты, бросил ему мундир и, обессиленный, повалился в кресло. Его знобило.
— Правда, — ответил тот, едва шевеля губами. Свечи его погасли; с трудом разжав пальцы, он уронил огарки на пол. Вокруг лампы над столом с мягким шорохом вертелись бархатные ночные бабочки, а из тёмного окна, выходившего на площадь, доносилась далёкая перекличка сторожей.
Итак, на сегодня работа закончена; в окно ворвался свежий ветер, потревожив книжную пыль и заставив трижды чихнуть кота-хранителя. Тория рассеянно приняла упавшую на лоб прядь и выглянула на площадь.