Внутри дома образовался полнейший бедлам – грохот, крики и даже какой-то визг. Когда добавились выстрелы, мне стало совсем не по себе. В обломках оконной рамы и осколках стекла во двор вывалился здоровый мужик с тесаком в руках. Меня он заметил сразу, как и то, что я нахожусь на пути его бегства.
Казак прокомментировал мои действия лишь тихим хмыканьем, а затем посмотрел на распахнутые двери в дом.
– Идите уже в дом, Игнат Дормидонтович, – всплеснула руками женщина. – Простудитесь еще из-за вашего коновала.
Откуда-то из глубин печи послышался глубокий вздох. Больше домовой себя никак не проявлял.
Наконец-то оторвавшись от записей, она подошла и уселась мне на коленки. Крепко обняла и поцеловала.
Мой непосредственный начальник начал наливаться краской, явно готовясь нахамить жандарму. Мне же на их раздутое дворянское самомнение было плевать с высокой колокольни.