Судья подал знак — ошалевшего от счастья увели с эшафота, а в это время его товарищу завернули руки за спину, и чёрный шар грянулся о доски, и до Эгерта донеслось пронзительное: нет!
Это последний раз, сказал себе Солль. Самый последний… Скиталец не успел уйти далеко, одно, последнее унижение…
— А вот теперь вы ответите, — сказала Тория на удивление спокойно. — Вот теперь вы ответите за всё… Вы убили его, мерзавцы!
Он выпил — и закашлялся; бледное лицо его налилось кровью, на глаза навернулись слёзы. Желая помочь, Тория раз или два хлопнула его по спине — рубашка была мокрая, будто из корыта прачки.
Что же это, подумала она в панике. Предательство? Предательство самой памяти Динара?
Фагирра внимательно вслушивался, и с лица его не сходило чуть рассеянное, благожелательное выражение — так старый учитель внемлет сбивчивому ответу нерадивого ученика, уже отсчитывая про себя полагающиеся школьнику розги; Эгерту снова стало страшно.