Зубы стриги удлинились, а скулы подались вперед и заострились. Ее щеки начали зарастать чем-то похожим на чешую. Эта метаморфоза раздула во мне страх, который я постарался усилить еще больше. Профессор говорил, что для энергентов страх как наркотик, и был совершенно прав. Ольга вновь вернула себе человеческое лицо и довольно улыбнулась.
Под текстом находилась витая буква «Э» рядом с наклонной черточкой, которую венчала жирная точка.
Паромобили по экзотике убежали от трамваев недалеко, но особый колорит в них все же присутствовал. Из общего для этих агрегатов имелись лишь особые обводы паропроводящих труб и фары, похожие на выпученные глаза монстров. В остальном два одинаковых паромобиля из десятка в поле зрения найти было невозможно. Служебный транспорт полиции выглядел эдаким строгим военным среди безвкусно разряженных франтов. Он был черен и длиной лишь немногим недотягивал до лимузина.
– Собирайтесь, – хмуро сказал он казакам. – Совсем шатуны озверели. Вы с нами, командир? – добивал уже для меня.
– Не изменят, – все еще придерживая раздражение, сказал я. – Опыты Карла Рудера не оставляют сомнений.
Стараясь не делать резких движений, я провернул рукоять кинжала в другую сторону. Обратно она шла намного туже, что тоже было не лишено смысла. Достав сложившийся клинок из щели, я аккуратно вернул его в ножны, а затем спрятал все это обратно в шкатулку, и правильно сделал.