Осенний ветер за окном набирал силу, подвывал и хлопал незакреплённым ставнем; Тории как-то внезапно открылось, что в комнате сыро, промозгло и почти темно.
Отшельник выждал ещё несколько дней, а потом, вздыхая и утирая пот, засыпал землёй пустую могилу, которая стоила ему стольких трудов.
Товарищи-гуарды косились на лейтенанта Солля; официальная версия была — тяжко влюблён. Обсуждались возможные объекты несчастливой страсти, причём наиболее проницательные предполагали даже, что сердце лейтенанта пленила холодная и прекрасная Тория, невеста погибшего студента. Только Карвер не принимал в этих спорах никакого участия, а только молча, издали, наблюдал.
— Поздравляю, — пробормотал Эгерт, — для своих лет вы очень неплохо… — новая его комбинация была коварно задумана и виртуозно исполнена, однако седой незнакомец так же бесстрастно парировал всю серию.
Тяжёлые жуки вились под потолком, вылетали в приоткрытое окно и снова возвращались; Тория давно уже молчала, забившись в угол, и растрёпанные волосы закрывали ей лицо.
Рука сама взвесила кинжал, определяя центр тяжести; клинок ожил, крутнулся в Соллевой ладони, подобно ловкому зверьку, лезвие сверкнуло размазанной дугой — и с хрустом врезалось в самый центр нарисованного яблока.