— А смысл? — это спросил Сашка, пожав плечами. — Нахрена им нас подбивать на побег? Тем более, что отсюда и сбежать невозможно.
Я вспомнил листки из блокнота, лежащие под стеклом, которые видел в своём времени. Было лето, но мне Ленинград почему-то представлялся всё время зимним, промороженным насквозь, с хмурым сизым солнцем в вечернем небе, с трупами на салазках и молчаливыми очередями у прорубей во льду Невы. Я знал, что немцы его не возьмут. Не смогут уморить голодом. Не заставят сдаться. Но моё знание было мёртвым и пыльным по сравнению со вновь и вновь всплывающими перед глазами строчками — они поднимались, как мертвец из могилы…
— Кажется, поиски окончены, — пробормотал я. — Может, теперь высушусь?
Выпрямился и посмотрел туда, куда показывала стрелка.
— За маму с папкой… — и нагнулся, сказав: — Помогите оттащить, чтобы рядом с нашими не вонял…
— До войны дорожники с этого склона мальчишек на дрезине катали, — сказал кто-то из комвзводов.