— Закончил? Это — молодец, хорошо, — Мефодий Алексеевич улыбнулся. — Садись чайку попей, да спать иди…
«Ты, кажется, становишься коммунистом, скаут? — осведомился я сам у себя. И сам себе возразил: — Нет. Не коммунистом. Просто чуть больше человеком, чем раньше. Мне ведь и там, тогда всё это не нравилось. Но там я не мог ничего сделать. А тут… — я ощупал гранатную связку. — Ничего — распогодится.»
— Замёрз, как щенок на холоде, — буркнул он. — Заячьего помёта видел до хрена… думал, вспомню, как силки делать, отец учил. Ни черта не вспомнил…
На егерей жаловались все. То и дело срывались операции, пропадали люди, в деревнях шли аресты надёжно законспирированных осведомителей. У нас ещё дела обстояли неплохо, а вот в отряде «Запал», действовавшем на западе, ночью убили из арбалетов командира и начальника штаба, а связиста похитили прямо из лагеря.
— Далеко, — он вздохнул. — Хорошо, что далеко. В Фергане они живут. После войны все ко мне приезжайте. Народ у нас — во! А природа какая! А фрукты!
— Тогда с тем же успехом можно поклоняться ветру или небу, — пожала плечами Зинка. — Я вон братцу своему всё твержу, твержу…