— Да был тут недалеко, слышу — выстрелили… — он рассматривал меня. — А она где?
— Если бы моя туника могла говорить, я бы её сжёг… — пробормотал Максим Самохин, кривясь — немецкая пуля раздробила ему запястье, и Женька опасался, что Максим больше не сможет нормально владеть рукой.
И вдруг тоже ощутил, как холодная тупая игла кольнула сердце…
С рацией обращались по-хамски всё последнее время. Может быть, и когда она была в руках у немцев, но уж тут-то — точно.
— Сбежал, — всё это напоминало допрос в милиции, куда я однажды попадал. — К партизанам и сбежал.
— Ну, мы на месте сидеть не можем, — возразил Виктор, — нам так и так не миновать идти…