— Дик, — произнесла Марьяна. — Мы плывем?
— И не думай, — велела Марьяна, — не надо.
И вдруг стало чуть светлее. Свет был странным, другим. И Олег догадался, что скоро они выйдут из облака.
Но все же так серьезно, как Олег, к шару никто не относился. Даже Марьяна. Оставался, правда, Казик, но он был еще мальчишкой, диким человечком, который в глубине души верил, что на шаре они в конце концов прилетят в Индию. Не раз бывало, что, когда все в поселке еще спали и черное холодное небо чуть начинало сереть, Олег вылезал тихонько на холод, движимый все растущим нетерпением, и шел к разложенным на земле блестящим лепесткам. Казик возникал рядом неслышной тенью, лесным Маугли. Он бежал к клетке, чтобы разбудить Чистоплюя, и молча помогал Олегу.
— Нам его не закопать, — решил Дик. — Надо отнести его под обрыв и засыпать камнями.
«Можно подумать, — чуть было не произнес вслух Павлыш, — что Клавдия ревнует».