— Сейчас чаю поставлю, — сказала Клавдия.
— Я ничего не знаю, мне плохо, потому что с ним беда.
— Как братья Монгольфье. — Олег чувствовал, что побеждает. — Сделаем печку… ну, разве не придумаем?
Голос у него дрогнул, и Олег догадался, что Вайткусу плохо — все уходят, а его оставляют с женщинами и детьми. Ему нельзя далеко ходить. И он очень много делал — на нем были огород и все хозяйство.
Давно, почти девятнадцать лет назад по земному счету и шесть лет по местному, когда остатки тех, кто спасся после гибели «Полюса», достигли леса, Сергеев сделал первую зарубку на столбе, вбитом за крайней хижиной. Одна зарубка — земной день. Тридцать зарубок или тридцать одна — земной месяц.
— Ну, иди, — велел Дик Марьяне. Он поднялся и приторочил к спине арбалет, чтобы не мешал при подъеме. Он верил Казику и больше не боялся, что шар оборвется. — Если устанешь, отдыхай. И вниз не смотри.