— Ничего, — отозвался Павлыш, стараясь восстановить дыхание.
Над головами пронеслась черная стая. «Как всадники Апокалипсиса», — подумал Сергеев, глядя на стремительное и стройное движение черных теней.
Дик вбежал в комнату. Марьяна лежала на диване. Лицо было бледным, они, оказывается, раздели ее и накрыли простыней.
— Из прогулки ничего не получится, — сказала она. — Я так надеялась, что здесь можно гулять.
— Кто все это будет тащить? — спросил ворчливо Дик. — Ты знаешь, сколько снега на перевале?
Томас поглядел на ребят. Почему они не чувствуют, что на камнях спать жестко и холодно? Это естественные дикари, глядящие на него, старика, с вежливым снисхождением аборигенов. Как бы ни пугал их Борис, они с каждым годом все лучше вживаются в этот мир мокрого леса и серых облаков. А Борис прав и не прав. Он прав, что переход в дикость неизбежен. Томас видит его и в собственной дочери, и в других малышах. Но, очевидно, это и есть единственный выход, единственная возможность спастись. А перевал — тот символ, в который уже никто не верит, но от которого трудно отказаться.