– О чем задумался, Окормля? – прервал Мишкины размышления Аристарх.
– О Михайловом городке впредь приказываю говорить так… – Мишка на секунду задумался, подбирая слова, потом продолжил, чувствуя, как перехватывает горло, так же, как недавно в доме священника: – Сей малый городок назван в честь тезоименитства духовного пастыря нашего иеромонаха Михаила, в успении вошедшего в сонм праведников, стоящих пред Горним Престолом…
«Да нет, матушка Добродея, я уж и так, без снасти приспособилась, голыми руками!»
– Ну… ты уж совсем… – Бурей опять ухватился за кувшин, но обнаружил, что чарки полны. – Прям… тебя послушать, так и…
– Я! – чуть напряг голос Мишка. – Я буду судить, я буду и ответ держать перед воеводой, а доведется, так и перед князем Вячеславом Владимировичем! Ибо сказано: «В смерти волен только князь!» И если он захочет узнать: был ли перед казнью суд, кто судил и как судил – отвечу! Князь меня знает, и роду я не худого!
– Так точно, господин воевода! – Горница содрогнулась от акустического удара в исполнении трио: Глеб, Алексей и примкнувший к ним Фома.