– Так много детей – это хорошо, господин воевода! – не остался в долгу Артемий. – Будет к кому в старости голову приклонить. Да и старшенький – добрых кровей, лисовиновского корня!
– Так… Слушай, Моть, а стоять-то он сможет? Ну, хоть полчасика выстоит?
Мишка схватил связку шкурок и швырнул ее в воздух в том направлении, откуда доносилось шмыганье носом. Связка в полете развернулась, изобразив в лунном свете не то многолучевую звезду, не то какую-то каракатицу черного цвета… в общем, страшно, особенно после разговора о вылезших утопленниках. Результат воспоследовать не замедлил – из-за кучи груза раздался истошный вопль. Другой лях оказался характером потверже – брошенный Яковом мешок наделся на острие выставленного копья, как реагировал третий лях, осталось неизвестным – отроки уже вскочили на кучу мешков и коробов и разрядили самострелы. Никто из ляхов, прятавшихся между скамьями для гребцов, даже не дернулся.
Оба послушно опустились на землю, Филимон стащил с головы шлем, а Герман замешкался – одной рукой получалось неловко.
– Не сомневайся, Серафимушка, у меня на это дело глаз навострен! Точно, не крутилась!
– Получается, тебя не просто так на постоялом дворе по затылку тюкнули – сам подставился. Пьяным притворялся, язык распускал… так?