– Чего тут читать-то, деда? Как подумаю, что кто-нибудь из моих ребят вот так же полезет… хоть на луну вой! И ведь не уследишь же за каждым, особенно теперь, когда я сам же дурной пример и показал!
«Ну да, лучнику над бортом по пояс выставиться надо, а мы…»
– Каюсь, батюшка Туробой, проморгал. Надо будет у Кузьмы спросить: привозили ли работники отрокам гостинцы от родителей, передавали ли…
– Так, Михайла, коли ты такой умный, что аж сотником заделался, то укажи-ка нам: где в твоей задумке самое слабое место?
– Ага. Он годов до восемнадцати половины звуков выговорить не мог – больше фырчал да булькал, а она, дитем еще была, младше тебя, вылечила! Сам не видел бы, не поверил. Настена взяла ложку, засунула ему черенком в пасть и говорит: «Скажи «ать». А он: «Ачь» – и сам обалдел, впервые в жизни «че» сказал! Так постепенно и выучила. Он ее с тех пор чуть ли не матерью родной почитает, любого за нее порвет. И за дочку ее тоже. Не дай бог кому их обидеть!
– Значит, холопить не будем! – догадался Елисей.