– Не, дядя! – Арсений отрицательно помотал головой. – Я, правда, собирался как раз, но ты голос вовремя подал.
– Война с умом, а поединок должен быть только на чувствах и навыках, чтобы оружию не мешать… Что, не понял? Ну как тебе объяснить… Ну-ка, скажи: почему у Георгия Победоносца на иконах лик скорбен?
– Макошь одобрит! – уверенно заявила Настена. – Это не жертва, это обман! Отнять у Морены добычу нельзя, а подменить можно. Обычного отрока спасти – дело доброе, но бесполезное, потому что так на так и выйдет – одного на другого поменяла. Такое только для особо любезных делают, но Макошь ревнива и чужих любимчиков не жалует, как и тех, кто только на себя ее благоволение растрачивает. Вот, скажем, для Лукашика я и пальцем не пошевелю, Михайла же совсем другое дело…
– Чего-чего доложить? – «перевел» вопрос сотника Фома.
– Все-то вы, женщины, о нас, грешных, знаете. – Не Минькин это был голос, не Минькин, Юлька готова была поклясться. – Все, кроме одного: почему мы одних любим, а на других женимся.
«Ой, блин! Если еще и эти сюда залезут, тут вообще как в консервной банке будет…»