— Ты чего бормочешь, старый гриб? — крикнул Кайлей, горбатясь. — Говори ясней.
— Звучит так, как оно есть. У меня накопилась практика, я уже проделывал такие фортели. После формального включения Эббинга он вошел в Империю, где раздают наделы. И позже, когда был проведен Акт о разграничении, получилось так, что Клармон, этот красивый городок, оказался на моей земле и, стало быть, принадлежит мне. Вообще вся эта территория принадлежит мне. Аж вон до туда, до затянутого седой дымкой горизонта. Все это мое. Все сто пятьдесят ланов. Имперских, конечно, не кметских. А это дает шестьсот тридцать влук, или восемнадцать тысяч девятьсот морг.
Грохот открываемых, а затем замыкаемых дверей камеры разбудил младшую из сестер Скарра. Старшая сидела за столом и методично выскребала кашу, присохшую ко дну оловянной миски.
— Не скрываю, — голос у ведьмака был холоден, — такая мысль мне действительно пришла в голову. Многое на это указывает. И это многое бы объяснило. Очень многое.
Ваттье потягивал вино, играл изумительными грудками Кантареллы и рассказывал. Кантарелла изумительно слушала и молчала.
— Какая там ишшо башня? — не сумел он сдержать усмешки. — Камень на камне, камнем приваленный, травой зарослый. Груда обломков…