– Разгром? – адмирал погрозил ему пальцем. – Нет, малыш. Не торопись.
На Ларгитасе, прямо на космодроме, нас встретил Якоб Трессау, маркиз пси-хирургии. Он настаивал на стационаре. Но после краткого осмотра пациенток и беседы с Гюйсом согласился на лазарет в «Лебеде». Я этого не помню – спала. В те дни я много спала. Маркиз Трессау регулярно навещал нас. Линда выздоравливала быстро: эмпатки живучи, как собаки (Ли, это комплимент!). Да и пострадала она меньше, не считая последствий сильнейшего стресса. Я же, судя по личным ощущениям, приходила в норму бесконечно долго.
Ей остро захотелось, чтобы Тео стоял рядом. Все ограничения ведут к счастью. Но есть ограничения, ведущие к счастью общества вопреки счастью индивидуума.
– Тут у нас пещера! Грот называется… – долетало из кустов справа.
Через десять минут они оказались в гроте.
Регина взглянула на Линду, ища поддержки. Даже под «Нейрамом», отсекающим контакт, девочки научились понимать друг друга без слов. В глазах Линды стояли слезы. Казалось, горькая обида вот-вот снесет блоки, прорвет защитную скорлупу «Нейрама» и выплеснется наружу, накрывая буфет, стадион, город. Регина даже испугалась: такой эмоциональный кипяток бурлил сейчас в Линде.