Говорят, время лечит. Говорят, с годами боль притупляется, а обида проходит. Моя не прошла. Я не прощаю Фому. Я очень благодарна Фоме. Спросите, как это уживается одно с другим? Вот так и уживается.
– Разумеется. И не карга. Когда я действительно состарюсь, я буду королевой этносоциологии. И стану трезвонить на всех углах, какая я, в сущности, молоденькая, – она вздохнула. – На самом деле я очень боюсь старости, Тео. И знаешь, что еще, Тео? Я боюсь ее.
– Что – в буфете? Пирожное не понравилось?
Анна-Мария сжала пальцы в кулак. Откликаясь, коммуникатор создал объемный иллюзатор размером с коробочку для обручальных колец. Кулак сжался плотнее – переработка речи абонента в текстовый вариант. Не хватало еще, чтобы в унисон с докладом герцога вдруг раздался бас налогового инспектора, решившего обсудить с графиней нюансы ее декларации, или мерзкий фальцет адвоката Штейнеров, обслуживающего древний спор об участке земли над Тихой… И все-таки, кому она понадобилась, да еще без отлагательств?
– Ладно, не дергайся. Заливай данные. Ага, вижу…
– Ага, – поддержала Регина. – С чего это мы вдвоем в тебя полезем…