В мерцании сталактитов техника смотрелась безумной инсталляцией скульптора-авангардиста. Пол цвета гнилого манго попискивал под башмаками. Писк разбегался по углам, прячась. Гельмут боролся с собой, даже ходил на сеансы к психотерапевту, но так и не избавился от ощущения, что идет по одеялу из крыс. Ни бур, ни плазменный резак не смогли отсечь от покрытия хоть кусочек для анализа.
За окном дремал университет. Учебные корпуса – пряничные домики в море зелени. Общежития, пустые в это время года. Над рекой – дома преподавателей. Студенты разлетелись на каникулы. Лекторы в отпусках. Те немногие, кто подобно Анне-Марии еще возился с заочниками, вечера проводили с семьей, а не в кабинетах. Чудаки, задерживающиеся после рабочего дня, были наперечет. К примеру, граф Якоби – форономик галактического масштаба, автор «Реперной триджизации кварков», молодящийся щеголь. Он курил в лаборатории напротив, на балконе третьего этажа, с таким видом, словно заседал в Королевском совете Ларгитаса.
– Так развивайте эту сферу! Превратите вашу Террафиму в заповедник изящных искусств! И к вам слетятся туристы со всей Галактики…
– Трагедия? – вояка вернулся и прищурился с насмешкой. – Вы преувеличиваете.
– Должно быть, мы под каким-то монастырем, – продолжал герцог. – Святой Надзор размещал допросные камеры под монастырями и храмами. Традиция… Вас удивляет, что брамайны договорились со святыми отцами? Монахи жадны, брось им грош, и они нагишом спляшут на алтаре Барбары-Девственницы. Теперь, надо полагать, вас удивляет мое вольнодумство? Род Оливейра славится верностью трону и конфликтами с церковью…
Он вздохнул, глядя на Линду с непонятной тоской.