По спортплощадке слонялся дылда в шортах. Дылду звали Клод. Линда сказала, что ему целых пятнадцать лет! Покрасил шевелюру «апельсинчиком», и никто не запрещает, не ругается… Клод лениво стучал мячом по упругому покрытию площадки. Стукнет пару раз, поймает – и стоит, смотрит. Куда? – загадка. А то бросит мяч в кольцо, поймает – и снова стоит. Или бродит нога за ногу…
– Модели, – Линда вздохнула. – Всегда мечтала быть моделью. Жаль, фигурой не вышла.
Молодец парень, подумал Гюйс. Раскручивает детей на вопросы. Заставляет думать, отвечать, вертеть соображалкой. Из него выйдет толковый учитель… Впрочем, не стоит бежать впереди звездолета.
Огонь, разрастаясь, менял внешний вид. Искрящееся электричество. Буря в дюзах ракеты. Кошмар ядерного взрыва. Мир полыхал, оставаясь прежним. Казалось, вокруг уже должно расстилаться черное пепелище. Но нет, мир жил в огне, и был огнем, и это могло длиться вечно. Регину обожгло. К счастью, пламя останавливалось в двух-трех шагах от девочки, не приближаясь вплотную. Но воздух в спасительном круге раскалился так, что не вытерпеть. Грань холмов преобразилась. От земли до неба восстали стены пыточной – щербатая, изгрызенная годами твердь. Стены двигались рывками, пожирая остатки пространства. Пылающая «давилка», глупое дитя, а ты не дядя Себастьян, могучий чемпион – упирайся, не упирайся, руками, ногами…
Приняв букет, она зарылась в астры лицом.
Что останется? Ну ведь что-то должно остаться, даже если ничего и нет-то? Сидит иногда человек в кабинете психира, готовится к операции и терзается: что отыщется внутри, если ободрать все, лепесток за лепестком? Кто прячется в черной сердцевине? Душа – или тварь? Обе с крыльями – не сразу отличишь. Пусть уж тварь, лишь бы не дырка от бублика. Обидно ведь не то, что дырка, а то, что бублик. Воспоминания, привычки, убеждения, от начала до конца – бублик. Жалкий круг теста с редким бисером мака…