Быков закинул автомат за спину и уперся руками. Трясина с протяжным сосущим звуком выпустила его. Он стал на колени, отполз на четвереньках от края и встал.
Голконда дышала. Иногда вдруг на «Мальчик» налетали невидимые вихри радиоизлучения. Разгорались лампочки индикаторов, тикание счетчиков, не прекращавшееся здесь ни на минуту, сливалось в стрекотание. К счастью, такие бури проносились быстро и возникали сравнительно нечасто. Принимались все меры предосторожности. Была усилена защита на спецкостюмах. Ермаков ежедневно делал всему экипажу впрыскивание арадиатина — препарата, приостанавливающего развитие лучевой болезни; от него тяжелело сердце и ломило поясницу. Геологи работали, заслоняясь тяжелыми щитками, непроницаемыми для излучения. И все-таки угроза лучевой болезни нависла над экипажем «Мальчика». Появилось малокровие, пропал аппетит. Люди становились вялыми и раздражительными. Ермаков молчал и продолжал вести «Мальчик» вдоль берега Дымного моря.
Он раздвинул липкие стебли водорослей, опутавших корабль, оборвал их со злобой — они мешали смотреть. Мрак, пустота…
— Не надо его тревожить, — процедил Ермаков неохотно.
— Это тот самый Бидхан Бондепадхай, что основал на Луне обсерваторию? Калькуттец?
— Итак, Анатолий Борисович? — не вытерпел Юрковский.