Безнадежных развели по казармам. Сержантов и капралов вызвали к капитану. Потерявшие свой извечный румянец и позеленевшие от нехороших предчувствий, солдаты из хозотряда разнесли по казармам ужин. Их вытянутые лица и дрожащие пальцы вызвали немало радости среди остальных солдат.
Его последние слова потонули во взрыве веселого смеха. Рустам, слушавший Гарта с неподдельным интересом, внезапно обнаружил, что он не одинок. Стражники, забросив свою беседу, пересели поближе, чтобы тоже послушать Гарта. И это неудивительно, начав рассказывать про дело всей своей жизни, Гарт сбросил с себя маску обычной невозмутимости и спокойствия. Глаза его горели огнем жарких схваток и яростных сражений, жесты, сопровождавшие слова, были четкими и жесткими, словно удары отточенного копья. Он больше не балагурил и не притворялся, как делал до этого, чтобы поднять страже боевой дух. Нет, он рассказывал о том, что выстрадал сам. Говорил о том, что знал лучше всего. И это завораживало похлеще веселых баек. Молодые стражники, весьма серьезно относившиеся к воинской науке, слушали Гарта с не меньшим интересом, чем Рустам. Но стоит ли их винить, что они не смогли удержаться от смеха, когда речь зашла о безнадежных. Уж им ли не знать, что представляют из себя их подопечные на самом деле.
– Бросьте, Спицио. Мы достаточно уважаем друг друга, чтобы играть в эти игры.
– Зачисли обоих в третий десяток и хорошенько погоняй. Посмотрим, выйдет ли из них толк.
– Да. Удивительно, но капитан у нас тот же.
– Ты же согласился его раскопировать? – не унимался Ронин.