Мишка, волоча раненую ногу, поковылял к пленным. Прямо напротив него оказался молодой парень, зажимающий левой рукой окровавленный правый рукав.
– То-то и оно, – наставительно заметил дед, – заврался ты, Михайла.
– Пр-р-рекратить! – рявкнул дед. – Морду утереть, пояс подтянуть! Ты ратник или баба?
– Молодые совсем, наверно, жених и невеста, боялись, что разлучат, – заговорил, отдышавшись, Илья. – Надо было мешки не в руках нести, а за спину повесить, может, стрела и увязла бы… хотя от Луки так не спасешься. Чего носы воротите? Ладно – Михайла, а ты-то, Афоня, что, с убитых добычу не брал никогда?
– Не смей так говорить! И думать так не смей! Да, он исполнял приказ, но творить зверства ему никто не приказывал!
– Слыхал, Лавруха? Парень-то верно все понял!