Дед все никак не мог уйти, что-то его держало около фургона.
Отец Михаил заметно разволновался, на щеках выступил нездоровый румянец, одной рукой он, сам того не замечая, комкал край одеяла. Следовало бы, наверно, его поберечь, но Мишка уже завелся и был безжалостен.
Не растет она и не стареет, а один раз в сто лет приходит на то место, где ее родная весь была. Плачет, просит светлых богов о прощении, но не желают ее боги слышать, потому что могла она земляков спасти, если бы училась прилежно. Могла и светлых богов не обидеть, если бы подумала как следует. Но думала она в тот час не о земляках и не о светлых богах, а о своей жизни пропащей, вот и стала ее жизнь пропащей по-настоящему.
– Вот и неправда! – сразу же нашелся с ответом Мишка. – А Египет? А Рим?
– …то ли еще куда. Сплошные соблазны вокруг. Лежу вот, телесно ублажаюсь…
– Да как ты посмел?!! Щенок!!! Самым умным себя…