Потом среди вещей она наткнулась на белую рубашку Назара — и две долгих минуты сидела, прижавшись лицом к пустому безвольному рукаву. Воротник пропитан был Назаровым запахом — она чуяла запахи не очень хорошо, но все же лучше, чем любой другой человек…
— Дюнка, — сказал он, опускаясь на колени. — Дюнка, я хотел сказать тебе, что мы поженимся после экзаменов… Не прогоняй меня. Можно, я тут посижу?
Ивга в отвращением посмотрела на собственные ноги. Потом снова перевела взгляд на огромную двуспальную кровать, занимавшую две трети тесной спаленки.
— Господа, я предложил бы сперва высказаться всем… Потом вернуться к вопросам, так сказать, комплексно.
Неприятно пораженный ее слабостью, он хотел ответить что-то успокаивающе-неопределенное — но в этот момент из ночи будто взглянула сузившимися глазами покойная ведьма Магда Ревер. С которой лепестками сползал на пол мятый деловой костюм…
Улица слилась перед его глазами в единую пеструю ленту. А крыша медленно, будто нехотя, накренилась. Желая сбросить человека — как крендель, прилипший к краю противня. Как готовый к употреблению крендель.