Основное чувство, владевшее им весь этот долгий день с утра и до вечера, не было ни страхом, ни удивлением, ни бойцовской решимостью; то была обида, почти детская и оттого особенно неприличная. Клавдий Старж горько обиделся на судьбу.
— Мы сделаем все, чтобы оно происходило как можно меньше, — сообщил Старж примирительно.
— Я думала, вы не умеете водить, — шепотом сказала Ивга.
— Я тебе посмеюсь!.. Выйди, кинь в них чего-нибудь, ботинком брось…
Сухой, напряженный голос. Ждал ли он звонка? Может ли догадаться, кто именно сейчас молчит и дышит в трубку?
Глухое ржание. Сбивчивый топот копыт, еле слышный, отдаленный, летящие комья земли, отсвет пожарища; Ивга прикрыла глаза. Кони исполняли величавый танец. Парадный проход, развевающиеся гривы, мокрые спины, выкаченные глаза…