Она засмеялась снова. Ритм величественного шествия, пронизывающий ночь и пронизывающий Ивгу — всепобеждающий ритм воцарился снова.
Это имя на мгновение разорвало гармонию, и ночь потеряла очертания, и в ее волосах, стоящих дыбом, сухо треснул синий электрический разряд.
— Ивга, это ведь не тюрьма и не стража. Ни одна виженская ведьма не имеет теперь права на свободу… Пойми меня правильно.
Испуганные глаза ее детей; она успокоит. Она порадует их новым оборотом хоровода…
— Сверхценность… Для тебя это — то, что ты называешь любовью. Для нынешних ведьм — по-видимому, матка…
Служебная кобура, которую он надевал под мышку в основном тогда, когда хотел произвести впечатление на очередную любовницу, умелой рукой превращена была в ножны. И, прижавшись холодным боком к теплым человеческим ребрам, там помещался теперь изогнутый серебряный кинжал. Ритуальный нож, некогда извлеченный Клавдием прямиком из сердца заколовшейся ведьмы.