— Нас не спрашивают, Ивга, кем мы хотим быть. Я родился мальчиком Клавом, ты — девочкой Ивгой…
Он не видел Ивгу — но сразу ощутил, как она вскинулась. Вообразит, что он читает мысли. Или наводнил город шпионами…
Вполголоса проблеял телефон. Звонил начальник внутренней стражи.
Нет, он же знает, что она здесь. Он вернется. Он придет…
Если бы он не был добр… Если бы он не был так по-глупому добр, Хелена осталась бы жива. И театр, возможно, не сгорел бы; допусти такую промашку кто-нибудь из подчиненных — с каким удовольствием Клавдий размазал бы его по стенке. Но подчиненные выжидательно молчат; завтра утром позвонит герцог и траурным голосом поздравит с окончанием оперного сезона, а Клавдий сухо сообщит ему, что слагает с себя полномочия и просит отставки…
Со стороны сцены надзор был утроен. Группками стояли оставшиеся не у дел поклонники, хмуро поглядывали охранники, увешенные кобурами, будто напоказ. При виде Клавдиевого значка опасные стражи расступились — слегка испуганно, будто толпа деревенских мальчишек.