Ивга с удивлением увидела, что Клавдий не просто утратил обычное бесстрастие — он удерживает бешенство.
— Вы избрали свой путь, дорогие дети мои. Живите же с материнским проклятием.
— Я здесь для того, чтобы утешать… Но тебе я вряд ли смогу помочь… Клавдий.
Непонятно, почему электрическая игрушка на миг приостановила свое падение. Вероятно, зацепилась за что-то тяжелая ребристая рукоятка; Клав уже выпрыгивал, увлекая за собой потоки воды и хлопья пены. Вот под босыми ногами шершавый резиновый коврик, вот мокрая рука хватает за витой шнур…
Ивга с удивлением поняла, что тошноты почти нет. Развеялась, исчезла.
Ивга обернулась. С тоской всмотрелась в лица прохожих — ни одного знакомого. И Клавдий давно ушел, спустился в свой сырой подвал, где с увлечением губит, губит, губит скверну…