— Его сиятельство полностью одобрил мой план действий… О чем и была написана вот эта замечательная бумага.
Ледяной ветер забивает дыхание, луна не приближается. Ивга смеется; ее волосы летят за ней, переплетаясь с ветром и облаками. Она протягивает руку…
За мгновение до взрыва «Ястреб» вспыхнул, как бумага — и сразу же лопнул, разнося по всему небу черно-красные горящие клочья.
А потом она уходила, приложив палец к губам — точеная фигурка, олицетворение вечного молчания. А он оставался в опустевшей комнатушке, ходил из угла в угол, считал до ста; потом выходил наружу, брал из-под крыльца облезлую метлу и тщательно выметал дорожку, потому что кое-где на снегу, на мерзлом песке проступали отпечатки босых ног. Дальше, у камышей, следы терялись; Клав отдыхал, смотрел на проступившие звезды, потом брал на плечо спортивную сумку и уходил к автобусной остановке, чтобы через день приехать опять…
Куда выходят окна квартиры четыре? На площадь Победного Штурма или во двор, где мокнут под дождем детские качели?..
— Ничего, — сказала Ивга, поспешно отводя глаза.